В дальнейшем я (во время московских сеансов) пошёл по другому пути. Я не стал говорить о каких-либо болезнях, как говорил об энурезе, а давал информацию о том, какие болезни проходят после моих выступлений.  Я ввёл в телелечение отчёт больных об улучшении и выздоровлении посредством чтения телеграмм о результатах лечения, хотя многими учёными это было понято совсем по-другому: вот, мол, он читает телеграммы, он хвалит сам себя. Да, возможно, это было так! Да, я хвастался, но не собой, а возможностями человека! Хвастался тем, что у пациента без медикаментов и хирургической операции может пройти смертельная болезнь!

Это - “феномен Человека”! Обращаясь к человеку, к его феномену, обращался к конкретным Иванову, Петренко и другим, сидящим в зале и перед телеэкраном. Я обращался к Человеку вообще!  А слушал и видел меня конкретный человек. Вот вам и законы диалектики в действии: от общего к частному, от абстрактного к конкретному, от целого к его части. Понимание человека помогало понимать людей. Понимание людей помогало понимать человека.

И ещё один важный момент. Из истории известно, что были великие целители, но я могу добавить, что были и есть великие больные, которые исцелялись от взгляда, прикосновения руки и т.п.  На сеансе может присутствовать группа из двадцати человек, например, с теми же грыжами, но вылечиваются не все - излечившихся и можно назвать “великими пациентами”. По-видимому, в их организме есть все те необходимые биохимические элементы, из которых организм гениально создаёт внутреннее лекарство. Поэтому я вправе говорить и о гениальных врачевателях, и о гениальных пациентах. Можно сказать даже так: великие целители всегда имеют великих пациентов, но великие пациенты не всегда имеют великих целителей.

Выздоровление, иногда проявившись как будто случайно от удачного и тоже случайного психологического влияния, показывает, что наши знания о возможностях человека относительны. И появляются новые научные проблемы, направления, учения,теории, гипотезы,вопросы. И главное, появляются новые, ранее неизвестные факты. А факты упрямы!  Их следует осмысливать, а не бездумно перечёркивать.

Московские телесеансы показали и подкрепили мысль о том, что соматические болезни могут лечиться с помощью методов психотерапии, если во время сеанса правильно расставлять акценты.

Это и было основным и главным результатом. Основное действие на московских сеансах было не только в тот момент, когда звучала музыкальная мелодия. Это был своего рода компромисс, дань утвердившемуся ритуалу. Нужно было создать сценарий, видимость того,что сейчас что-то произойдёт. Вот почему, например, психотерапевт говорит: ”Вот сейчас я прикоснусь к вам - и у вас пройдёт это”. А если без прикосновения? Нужен ритуал, нужно что-то конкретное, к чему можно привязать действие, его начало. А если просто сказать: проходит - нет, надо прикоснуться. До-пустим, вот я прикоснусь - и тогда пройдёт? Но установка оговаривается, так и здесь. Я дал информацию, что болезни проходят, прочёл телеграммы, подкрепив свою информацию,- и живые люди встали и сказали о своём выздоровлении. Люди это уже усвоили, они поняли и поверили, что это возможно, болезни могут проходить.

Так преодолевается психологический информационный барьер между психотерапевтом и пациентами. Вот заиграла музыка. Начался ритуал. В подсознании людей этот момент обязательно связывается с психологическим воздействием. А что если бы я убрал музыкальную часть, был бы эффект? Да! Уверяю вас,что сейчас уровень подготовки психики наших людей, их установка на лечение таковы, что они,возможно, и не нуждались бы в этом музыкальном ритуале, т.е. сценарий взаимоотношений можно резко поменять, потому что главным является другое - установка на излечение, которая проводится определённым человеком. И поэтому, если отбросить эстетически приятный момент - музыку, то будет то же самое.

К сожалению, телевизионную психотерапию свели только к этому моменту, назвав её гипнозом и усмотрев в музыкальной части гипнотическое воздействие. Врач-психотерапевт лечит больных разными способами. У хорошего психотерапевта хороши и внушение, и рациональная психотерапия, и аутотренинг - все те методы и подходы, которые, как при штурме крепости с разных углов и сторон, помогают лучше и быстрее воздействовать на человека.

Мысль о том, что психотерапия сводится только к гипнозу, с каждым днём внедряется всё больше. И эта мысль вольно или невольно насаждалась специалистами, которые общаются с ограниченным кругом людей.

А ведь можно сказать так: ”Самый великий учитель тот,  для кого самые великие учителя - его ученики”. И в данном случае пациенты, их реакция, результаты лечения дают врачу-психотерапевту огромную пищу для размышлений, если он к этому склонен.

Стало традиционным работать в тиши психотерапевтических кабинетов, проводить, так называемые, индивидуальные сеансы, но при этом никогда невозможно узнать человека вообще. Для того, чтобы узнать человека вообще, надо общаться с человеком вообще, с огромной массой людей и искать исключения из правил.

И поэтому гипнотерапия не может быть основой психотерапевтической деятельности. И я не согласен с мнением, что гипноз является основным стволом психотерапии.

Моя работа на экране связана с тем, что я давал информацию об уникальных случаях излечения, о блестящих победах пациентов. Эта информация носила положительный характер. И в ней в форме её подачи таилось разнообразие, потому что присутствовали самые разные люди. И была возможность штурмовать “крепость” с разных сторон: и в форме шутки, и в форме изречений, поговорок и т.д. - что позволяло донести (и не только донести) и внедрить информацию об излечении тем людям, которые присутствовали и смотрели.

Информация носила положительный характер, и она, в основном, шла по двум каналам: зрительному и слуховому. К какой информации можно придраться, глядя на экран? - ведь не было страшных гримас с моей стороны, не было крови, не было призывов к крови - не было ничего пугающего. А что содержалось в разговоре? - ни одного факта неудач.

Наоборот! Было стремление заразить всех примером выздоровления. Не проскальзывало даже нейтральной информации, когда у пациентов не было эффекта, ибо она тоже была бы отрицательной и ничего не положила бы на чашу победы. Я стремился заразить победой всех пациентов и не допускал ни одного случая с сообщением, когда ни врач, ни пациент не смогли достичь вершины; ни о ком, кто был на полпути и кому было суждено выздороветь (а ведь вылечить всех невозможно), не сообщалось.

Однако последовали незаслуженные упрёки,причём,от непрофессионалов, от людей,которые не имеют ни морального, ни юридического права говорить об этом; не имеют ни соответствующего опыта, ни личных побед на этом поприще. Слушать их было не совсем приятно ещё и потому, что я знал, что пострадают в конечном итоге наши больные - люди,которые стремятся к выздоровлению; пострадает научная идея. Хотелось бы только напомнить о том, что передачи смотрело более трёхсот миллионов человек. А жизнь в то время шла своим чередом. И связывать её с телепередачами, учитывая какой-нибудь один-единственный случай по фактору совпадения во времени,и находить в этом причинно-следственную связь совершенно нелогично. Это ненаучно. И, если хотите, это не по-спортивному. Но всё же один незримый фактор воздействия - я его называю третьим фактором - присутствовал постоянно.

Этим фактором была предварительная установка и огромнейший массив незнания, предубеждённость к врачу-психотерапевту,отождествление его с гипнотизёром. Старая школа в данном случае сделала своё дело, идентифицируя врача-психотерапевта с гипнотизёром, с его попыткой усыпить, призвать к безволию, подчинить. Это неоправданное представление о психологических воздействиях, почерпнутое из легенд, сказаний, огромной массы низкопробной литературы, насыщенной мистикой. И как ни странно и ни обидно, в этом огромную роль сыграла и традиционная психотерапия.

Всё это входит в понятие,так называемого,третьего фактора.

И когда пациент садился к экрану, он ожидал гипнотического воздействия,потому что уже имел предварительную установку. И эта установка была как-то убедительнее для пациента, чем то,что доносилось до него с экрана. Поэтому порой были такие эпизоды (надо сказать,что они совершенно безобидны), когда пациент мог расслабиться, задремать или совершать какие-то движения...

Многие, с кем мне приходилось беседовать, постоянно говорили, что моя работа на экране была гипнотическим воздействием. Я не знаю,сколько нужно иметь красноречия, убеждённости,факторов и сил, чтобы преодолеть эту гипнотическую болезнь в нашей психотерапии. Ведь вся эта дезинформация крепко-накрепко засела в общественном сознании, и она делала своё дело, помимо экрана. Поэтому пациент, усаживаясь к экрану, уже был подготовлен установкой загипнотизироваться.

Телепсихотерапию упрекали в отсутствии обратной связи с больным. Но это совсем не так. Я сейчас беседую с вами, а если бы наша беседа транслировалась по телевидению, я думаю,что все остальные тоже так бы сидели и так бы реагировали; кто-то также чуть-чуть бы дремал. Допустим,есть такие участники, которые дремлют в зале, ибо они устали,не выспались; другие слушают и смотрят с интересом; третьи - с непониманием. Примерно, также можно охарактеризовать и то состояние, которое испытывали бы смотрящие телевизор. Когда в зале сидит тысяча человек, для меня это и есть пробный камень, ибо то, что происходит с тысячью, примерно,так же происходит и с десятью тысячами. Так что обратная связь существует всегда.

Я вижу, кто как себя ведёт в зале. А ведь запись телесеансов происходила в очень больших залах, где присутствовало не 1000, а по 5 и 10 тысяч человек. Но с одной стороны, почему оппонентами, если их можно так назвать, вдруг ставится под сомнение мой 30-летний опыт работы врача-психотерапевта? Ведь даже если бы передо мной не сидела аудитория, я бы точно знал, что происходит в зале, какие могут быть ответы.

И с другой стороны, чего я должен опасаться? Ведь я давал информацию об излечении и прямо, и косвенно. Так чего же тут остерегаться?

Ещё один момент отрицательный с точки зрения тех, кто протестует против телетерапии: врач должен поговорить с больным и узнать у него анамнез - именно врач-психотерапевт, потому что и хирург должен знать анамнез, и терапевт должен знать анамнез. Но врач-психотерапевт, рассчитывая воздействие на человека вообще, не должен конкретизировать, на что ему направлять внимание, потому что это послужит только средством защиты пациента: он будет отгораживаться, ибо мысль человека находится в противоречии с телом. Мы уже об этом говорили и возвращаться не будем.

За тридцать лет работы врачом-психотерапевтом, психиатром я видел большое количество психически больных. Это тоже огромная школа. Я выступал более двадцати лет на сценах с психологическими опытами.