Кашпировский:
—Вы знаете, а стоит ли нам доказывать? Нам не надо доказывать. Нам надо изучать.
(У микрофона новая женщина с тросточкой в руках, желающая сделать сообщение.)
Женщина:
—По поводу волос. Каждый раз усаживаясь перед телевизором смотреть Ваши сеансы я надеюсь, что мои ноги будут ходить, как ходили полтора года назад. Но, как видите, это пока результат стоит на месте. Но вот неожиданно я заметила, вернее заметили мои родственники, что мои волосы, они были светло-русые, потемнели, стали черными, смолисто-черные.
Кашпировский:
—Я что-то не вижу где ваши черные волосы. (Женщина поворачивается спиной и сзади на затылке внизу мы хорошо видим совершенно другого цвета волосы - темные). Вот сейчас вижу. Они снизу начали темнеть.
Женщина:
—Вот там где не надо восстанавливается, а там где надо - ничего не происходит.
Кашпировский:
—Потому что там где надо Вы думаете.
Женщина:
—Да, очень может быть.
Кашпировский:
Вот Вы думаете, чтобы прошло, а ведь саморегуляция вещь очень тонкая, поэтому я всегда, когда мы начинаем выступление говорю, что не надо заострять свое внимание на ваших болезнях. Сам я в своих выступлениях всегда стараюсь отвлечь вас от ваших конкретных болезней. И я считаю, что большой ошибкой является, когда говорить пациенту, что вот у вас проходит, допустим, бронхиальная астма. Этим мы будем привлекать внимание нашего пациента и в результате можем не получить положительного результата, хотя и это тоже не отрицается.
Уважаемые товарищи, вот здесь я увидел всем вам известного и уважаемого поэта Льва Ивановича Ошанина.
Лев Ошанин (у микрофона с книгой в руках) :
—Анатолий Михайлович, я хотел подарить Вам мою книгу "Баллады", в которой, в частности, напечатан роман в балладах "Талисман Авиценны", посвященный великому врачевателю древности. Мир, как Вы знаете, полон боли, полон обиды, мир полон зависти. Ваше творчество сопровождается щедро и славой и хулой. Я написал четыре строчки, которые тоже Вам хочу прочитать. Строчки такие:
Зажечь надежду в сердце полном боли,
Не этим ли мы смертные живем,
Любуясь Вашей выдержкой и волей,
И Вашим трудным, добрым волшебством.
(В зале раздаются дружные аплодисменты, под аккомпанемент которых поэт Ошанин направляется к сцене, ему навстречу к краю сцены подходит Анатолий Михайлович Кашпировский. Они обнимают друг друга и Лев Ошанин передает Анатолию Михайловичу свою книжку, а затем идет на свое место в зале. Анатолий Михайлович возвращается к своему рабочему столику и обращается к Льву Ошанину со словами благодарности.))
Кашпировский:
—Я очень благодарен Вам Лев Иванович за Ваши слова, которые мне сейчас очень, очень нужны.
(В зале вновь раздаются аплодисменты, затихшие было пока говорил Анатолий Михайлович.)
Мы читаем телеграммы положительные, где есть успех. Здесь есть стопка, где написано: «суставы». Инициативная группа имеет, наверное, целый мешок таких телеграмм. Есть сообщения об исчезновении зоба… О чем угодно… Мы уже слышали об исчезновении седины… И кисты, и грыжи, и спайки, и даже шпоры проходят. Наша задача помочь тем, кому мы можем помочь, а помогаем мы очень многим.
Вернемся к теме, кому мы помогаем. Я прошу выступить тех, кто хочет высказаться. У нас есть даже список людей, которые были на сеансах во Дворце молодежи и достигли интересных результатов. Кто имеет интересные сообщения?
Из зала:
— Анатолий Михайлович, можно я скажу?
Кашпировский:
— Перед вами всем известный, не только известный, но и любимый почитательницами его таланта Леонид Дьячков, актер из Ленинграда.
Л. Дьячков:
— Я сидел, как-то раз, на ступеньках и смотрел сеанс Анатолия Михайловича. В Ленинграде все знакомые меня, конечно, разглядели и спрашивали: «Ну что, как это вообще»? И я давал только один совет: «Товарищи, не боритесь с Кашпировским». Может быть, мой пример покажется смешным… После первого же телесеанса, закурив, я стал сильно кашлять и понял, что мне придется бросать курить. Но я к этому был совершенно не готов: я тогда репетировал роль Сталина, и мне было просто необходимо для роли курить. Я к этому был не готов и через силу стал снова курить. Осенью мне позвонил мой приятель, поэт Денисов. Многие его знают. Он в Чехословакии один раз увидел сеанс Анатолия Михайловича и тут же бросил курить. А он был «куряка» страшный! Тут же у меня появилось ощущение, что если тебе приходят на выручку, значит, надо идти навстречу. И вот я играю Сталина, худею, на мне уже болтается его мундир (он все-таки был полноватый человек)… Я понимаю: надо бросить курить. И после одного сеанса я выкурил сигарету, бросил окурок, и вот прошел уже месяц, как я не курю. Я бросал когда-то курить, лет 15 назад, с огромным трудом, с «Табексом» — это болгарское средство такое — и ничего не получалось… Я знаю, что у многих не получается. Но нужно довериться Анатолию Михайловичу. И бороться, по-моему, бессмысленно — это во вред своему здоровью.
Мне хочется добавить, что наша ленинградская программа «Пятое колесо», которая обычно выступает за личность, вдруг совершенно нелепо себя показала, говоря об Анатолии Михайловиче в его отсутствие. Товарищи, нам нужно остановиться… Когда у нас появляется такая яркая, неординарная личность, нельзя так, как было в свое время с Володей Высоцким. Сейчас он у нас национальный герой, а тогда… (Кстати, до сих пор есть люди и издания, которые позволяют себе утверждать, что Володя Высоцкий хрипун и т.д.). Нельзя так! Будем благодарны талантливым, неординарным людям и будем гордиться ими перед другими народами и странами.
(Леонид Дьячков заканчивает свое выступление под аплодисменты.)