fb ok ok instagram twitter youtube

Просмотров с 20 декабря 2009: 89409

Песни моей души

Я долго колебался, прежде чем разместить на сайте фрагменты нескольких песен в своём исполнении. Но друзья всё же настояли, сказав, что это будет положительно влиять на людей. В итоге, я согласился

Надеюсь, что посетители сайта не будут слишком придирчивы. Я ведь не певец, хотя душа всегда жаждала не только слушать песни, но исполнять их самому. В юности, когда оставался дома один, бывало, пел до изнеможения. 
Однажды, проходя мимо нашего дома, знаменитая школьная певица старшеклассница Люба услышала мои громкие старания исполнить песню «Когда я на почте служил ямщиком». На следующий день она подошла ко мне на перемене и похвалила меня. 

Лично я считал, что пою плохо, поэтому пением не стал заниматься, а больше внимания уделял книгам и спорту.
Но разве можно забыть 60-ые годы. Люди моего поколения помнят, какие замечательные песни рождало то время. Правда, они звучали лишь по радио. О телевидении тогда никто и не мечтал. 

Виктор ПуленкоВ 70-е годы появились магнитофоны. Со временем я тоже приобрёл. Дизайн тех магнитофонов изыска не имел и представлял собой тяжёлый, громоздкий ящик. 
Вот он, наконец, беспристрастный и объективный судья моего пения. С волнением включаю запись. Что-то пою. Кажется, «Дан приказ ему на запад», «Там вдали за рекой» и, не помню, что-то ещё. Предвкушая удовольствие, включаю воспроизведение…И сразу же, едва начав слушать, с ужасом и отвращением, выключаю.  

С тех пор, чётко определив себя, как полную бездарность, больше не стал петь и записывать. Но к песням проникся ещё большей тягой, понимая, каким высоким даром является искусство пения. Немаловажную роль в этом играло и моё постепенное превращение из юноши в зрелого мужчину. Песни тревожили, возбуждали чувства и потребность в любви. 

Шли годы. Судьба привела меня к сценическим выступлениям на тему моей профессии врача-психотерапевта. Интуиция заставляла не соглашаться со многими положениями и приёмами молодой, развивающейся и ещё официально не признанной науки – психотерапии.

Выступая перед аудиториями, я дискутировал с самим собой, сам себе доказывал и сам же себя опровергал. Моё мировоззрение на тему психотерапии созревало и шлифовалось всё больше и больше. Многочисленные выступления, масса различных случаев на сцене, в жизни и в психиатрической больнице давали пищу новым выводам и сомнениям, которые, накапливаясь, подтверждались или отвергались практикой.  

Сами же выступления мои отличались большой продолжительностью, протекая иногда по несколько часов. Основное время я всегда уделял текстовой части. В те времена практически нигде в клубах и дворцах не было соответствующей аппаратуры. Особенно в деревнях, где постоянно приходилось выступать без микрофона. Каждый раз, надрывая связки, с усилием преодолевал шум переполненных залов. Мой голос грубел до хрипоты, но никогда не садился.

Я удивлялся, когда слышал о профессиональной болезни педагогов, терявших голос в силу необходимости много говорить. Но разве комнатная ситуация, окружавшая педагога, могла сравниться с моими тяжёлыми условиями, связанными с большими, не оснащёнными звукоусиливающей аппаратурой, залами..
Важным было и то, что я никогда не знал ангин, всегда предпочитая пить только ледяную воду…

Музыка по-прежнему волновала меня. Мои выступления я подкреплял тщательно подобранными мелодиями, которые, прежде всего, нравились мне.  
В 1989 году буквально за два дня до первой трансляции моего выступления по всесоюзному телевидению мне едва удалось найти нужные мелодии, которые потом полюбились всей стране…
Прошли и эти годы. Я продолжал много странствовать…Началась новая череда, но уже не деревень и городов, а стран. Практически, я прошёл все столицы Запада..

Из-за многолетних напряжений, мой голос изменился и я чувствовал, что могу взять «самую высокую ноту». Апробация этих изменений чаще всего происходила в ванной, где голос звучал лучше. Чувствуя возросший размах диапазона, незаметно для себя автоматически напевал, если позволяла обстановка. Со мной постоянно ездили наш звукооператор и организаторы выступлений. Порой собирались вечером, отмечая какое-нибудь событие. И тогда пели. Мой голос звучал громче и сильнее всех. В паузах между выступлениями, отдыхая, тоже часто напевал. Душа просила.

Павел, Сергей Колчины, А.КашпировскийИ вот 2005 год. Город Кировоград. Мой видеооператор Павел Колчин неожиданно предлагает мне поехать домой к его брату Сергею и записать хотя бы одну песню. Я отказываюсь, заранее зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Крепко мне засел в голову тот старый магнитофон. 

В конечном итоге, всё же едем. Я, полон смущения и одновременно тайного желания испытать себя на этом сложном поприще. Волнуюсь. Мне заранее стыдно.  
Минут через двадцать мы уже у дома. Обычная провинциальная многоэтажка. Ступеньки. Устоявшийся кошачий запах в подъезде. Дверь открывает приветливый рыжеватый парень. Ни одной чёрточки сходства с братом. Ведёт нас в небольшую комнату. 
Со мной мой постоянный звукооператор Виктор Пуленко с гитарой. Ему я верю. Он непревзойдённый музыкант, гитарист, добряк, прошедший со мной огромную часть моего пути. Он пытается морально поддержать меня. Все мы едва разместились в оборудованной под студию комнате. Виктор уже перебирает струны. Сергей, который сразу расположил меня к себе какой-то неуловимой притягательностью, настраивает аппаратуру. Повернуться негде. А тут ещё и жена Сергея с блинами... 

- Что будем петь?- спрашивает Сергей. Тут–то мне становится не по себе. Сейчас я перед этими двумя матёрыми музыкантами оскандалюсь, буду выглядеть смешно. Порываюсь уйти. Но всех уже охватил азарт. Все они дружно меня поддерживают, уговаривают, просят не смущаться.
 
- Попробуйте то, что вы сегодня мурлыкали в коридоре, - предлагает Паша. 
- А что я мурлыкал?  
- Разве не помните? - «Гори, гори, моя звезда».  
Записываем на бумажке текст, чтобы не забыть слова. 

Я перед микрофоном. Раздаются первые аккорды. Паша взмахивает рукой, и я начинаю. Боюсь сбиться с тональности и текста, волнуюсь. Наконец, допеваю последний куплет. Всё. Мы записали эту песню сразу с первого же захода. Все рады. Честно говоря, я тоже. 

На следующий день уже в гостинице записываем «Тёмную ночь» - любимую песню моего отца.  
Но Кировоград надо покидать и ехать в Черкассы. Таков маршрут. Через пару дней туда приезжают Паша и Сергей с аппаратурой, и мы записываем пять песен. 

Так мы стали с Сергеем работать. Труд кропотливый и очень тяжёлый. Хорошо, что Сергей оказался очень выдержанным и талантливым педагогом. Его наставления были всегда по делу. Он никогда не показывал недовольства, хотя я своими музыкальными ляпами мог вывести из терпения даже камень. Мы очень подружились с этим обаятельным человеком. Дважды я специально прилетал к нему из других стран, и мы записывали песни. 

Были у меня предложения от более известных и востребованых специалистов.  Но я хранил и храню верность Сергей Колчину и не дождусь, когда выкрою время и прилечу к нему, чтобы озвучить другие песни, так памятные моему поколению. 

Виктор КочиеруНо одну песню мне всё же пришлось записать с другим музыкантом. Так сложились обстоятельства. Произошло это в 2006 году. С Виктором Кочиеру, феноменальным певцом из Молдавии, живущем в Нью-Йорке, меня свели общие знакомые.  

Поводом послужило впечатление, произведенное на меня ещё в 2001 году Сергеем Захаровым в Киеве на одном из вечеров, собравшем сливки украинской элиты. Среди присутствующих не было только президента Л.Кучмы. Вечер организовал Ян Табачник, куда я также был приглашён. Мы сидели за одним столиком с В.Коротичем, Л.Буряком и Д. Гордоном . 

«Ну, давай Серёжа, исполни что-то такое, чтоб…» и, не договорив, Ян Табачник сделал руками какое-то замысловатое движение. Сергей Захаров кивнул головой, подав незаметный знак звукооператору. Зазвучала музыка… И залихватская цыганская песня «Что так грустно взять гитару» со всеми неповторимыми красками голоса гениального певца обрушилась на слушателей. Он очаровал и подавил абсолютно всех.

Сидевший недалеко от нашего стола Иосиф Кобзон тщетно пытался придать своему лицу безразличное выражение.

С тех пор я заболел этой песней, ещё больше став обожать Сергея Захарова. Предполагал ли я, что через 5 лет она будет мною исполнена и записана на диск. Только никто не должен думать, что я повторил Захарова. Он недосягаем ни для кого. 

В тот же вечер, спустившись со сцены к зрителям, «вживую» спел Ф.Киркоров.
«Ридна маты моя» давалась ему с явным трудом. Как мне хотелось подойти, забрать микрофон и исполнить эту песню самому. В душе было чувство, что смогу спеть лучше. Что же касается цыганской песни, исполненной Захаровым, спеть её казалось невозможным.

Виктор Кочиеру, чем-то похожий на А.Кузнецова из фильма «Белое солнце пустыни», помог мне справиться с ней и записать. Работали мы над песней у него дома. Как ни странно покажется музыкантам, мне очень мешали наушники, и я вовсе не ориентировался на оркестровку. Виктор помогал мне только взмахами руки. И всё равно, я брал не те ноты, менял, не замечая этого, тональность. Виктор со своим тончайшим слухом такого кощунства не выносил, терял терпение, нервничал, шёл на кухню пить чай, намекающее смотрел на часы. Певец он сам замечательный. Я уверен, что он украсил бы любой концерт на любой сцене мира. 

С горем пополам мы дошли до последних двух слов второго куплета – «до утра». Меня на этих словах заклинило, и я как ни старался, никак не мог взять нужную ноту, постоянно фальшивя. Что было делать… 
Решили, что Виктор сам споёт эти два слова и вставит в песню. Наши голоса были очень похожи. Только мой несколько ниже.

Получилось настолько незаметно, что не всякий музыкант обратил бы на это внимание.  
Однако использовать подделку я не мог. Это не в моих правилах. И не только в пении. На следующий день я снова был у Виктора, и снова начались наши взаимные мучения. После ряда отчаянных попыток в последней из них мне всё же удалось попасть, хотя и с маленькой шероховатостью. Удивительно, что потом я стал брать это место в песне лучше, чем любые другие места. 

Размещая на сайте по одному куплету каждой песни, я рассчитываю через определённое время  выложить их полное исполнение. Хотя и этого объёма…  Впрочем, судить вам.

  А. Кашпировский