fb ok ok instagram twitter youtube

Просмотров с 23 сентября 2010: 89469

Телемост Киев-Тбилиси 1989

Для ещё большего укрепления доказательства, что по телевидению можно очень сильно влиять на человека, даже вызывая резкое обезболивание, я решил провести ещё один телемост.

Но на этот раз уже с двумя пациентками. И с более тяжёлыми операциями.

Целью этого телемоста, как и первого (Москва-Киев 1988), являлось стремление ещё больше усилить настрой населения на восприятие будущих телевизионных передач и на соответствующее реагирование.

Из многочисленных желающих принять участие в этом телемосте в Киеве было отобрано два человека – О.Б. Игнатова и Л.Н. Юршова. У обеих были застарелые вентральные грыжи. Именно этот диагноз послужил причиной выбора, так как был связан с брюшной полостью.

Задолго до осуществления телемоста Киев-Тбилиси мне не раз приходилось общаться с академиком Н.П. Бехтеревой, работать в Институте мозга, возглавляемого ею Видео 1. Зная, что я снова намерен провести телеоперации, она настоятельно убеждала меня не делать этого, будучи категорически против.

В своём неприятии моего намерения Наталья Петровна была не одинока. К сожалению, и другие учёные, с кем приходилось говорить на эту тему, не понимали, что для будущего телевизионного лечения крайне необходимо было создать мощный и непоколебимый настрой миллионов людей на реальность сильного воздействия на организм человека посредством телевидения. Поэтому мне требовались очень яркие доводы. Ничто не отвечало этой цели лучше, чем дистанционное обезболивание хирургических операций. Я хорошо помнил слова Н.Некрасова: «дело прочно, когда под ним струится кровь».

Откровенно говоря, судьба телемоста не зависела от позиции Н.П. Бехтеревой. Операции я бы провёл в любом случае. И всё же, мне в равной степени хотелось, как её понимания, так и «благословения». В конце концов, пожурив меня, она сдалась, сказав, что ещё один телемост она мне «разрешает».
«Но чтобы это было в последний раз», - сказала Наталья Петровна, предупредив «ни в коем случае не проводить операций на брюшной полости», подчёркнув, что брюшная полость является самой шокогенной в организме. Поэтому, если я пойду на такую операцию, «пациента будет ожидать шок».

Я прекрасно понимал опасения Н.П. Бехтеревой и с благодарностью отнёсся к её предостережению. Как и любому врачу, мне было очень хорошо известно, что вмешательство в брюшную полость может повлечь за собой шок и смертельный исход.

Но, при всём моём глубоком уважении к Н.П. Бехтеревой, я не мог согласиться с её советом такие операции не проводить, так как относительность знаний о человеке никому не давала возможности иметь полное представление о том колоссальном размахе реакций организма, которые могут возникать в ответ на правильное психологическое воздействие. Ни у кого, в том числе и у Натальи Петровны, не имелось даже приблизительного представления о моём невероятном опыте, которым я располагал, чтобы это «правильное воздействие» осуществить.

Моя философская система, рождённая этим опытом, имела в своей основе главное – оперирование  не привычными классическими приёмами психотерапии, а открытыми мною законами, способными обеспечивать возбуждение необходимого реагирования. К сожалению, бесед на эту тему у нас  с Натальей Петровной практически не было.
Поэтому, несмотря на всю обоснованность и серьёзность её предупреждения, я был абсолютно убеждён, что нет такого места в организме, которое нельзя было бы обезболить без помощи медикаментов. С другой стороны, я твёрдо знал, что смогу это совершить.

Телемост «Киев-Тбилиси» с дистанционным обезболиванием двух полостных операций состоялся ровно через год после телемоста «Москва-Киев» - в ночь на 2 марта 1989 года, - и прошёл успешно. И снова в процессе его проведения гипноз не применялся. Отмечу здесь, что разрезы брюшной полости у пациенток были: у одной – 25, и у второй - 40 сантиметров.

Новый телемост стал ещё большей сенсацией, чем первый, и открыл мне дорогу на Центральное телевидение.